Глава третья

Не мой день

Моя новая знакомая, источала нескончаемый заряд позитивной энергии, и рядом с ней я словно просыпалась от многолетнего сна. Кэтрин постоянно старалась не отходить от меня ни на шаг, что было полной противоположностью поведения ее брата. Он словно ненавидел меня за что-то, и дело было совсем не в настроении, как меня все время убеждала подруга. С ее братом мы встречались редко во время ленча, или случайно, в коридоре, между уроками, и каждый раз он метал в меня взглядом молнии. Но чем я могла провиниться, перед человеком, которого и не нала толком?

У Кэтрин в расписании, несколько предметов, которых не было у меня, и когда мы ненадолго расставались, время снова тянулось со скоростью черепашьего шага. Но я старалась пользоваться этими моментами, я хотела узнать, только ли со мной Кайл был таким.

Увы. Когда он разговаривал с другими учениками, он тоже никогда не улыбался. Я ни разу не слышала его смеха, ни разу не видела, чтобы он чему-то радовался.  Возле него постоянно крутились девушки и многие парни здоровались с ним за руку, но я бы не сказала, что хоть кто-то из них был близок к нему. Находясь в толпе в-рот-смотрящих-фанаток, он был одинок, его явно тяготило такое ярое внимание к нему как к новичку. Видимо он не привык к такому в своей старой школе.

Интересно откуда они перевелись?

Стараясь не попадаться на глаза, и наблюдая за ним в очередной раз из-за угла, я чувствовала себя отвергнутой поклонницей, которой, конечно же, не являлась.

Определенно не понимая в чем дело, я никак не могла набраться храбрости и подойти к нему. Любопытство снедало меня и не давало покоя. Меня постоянно тянуло к нему и в то же время хотелось оказаться как можно дальше. Он весь такой таинственный и... не влюбилась ли я в него?

Надеюсь, что нет.

Мне для общего букета "счастья" не хватало только безответной любви.

И тут мне в голову пришла настолько элементарная и простая мысль, что я поразилась — как только не додумалась до этого раньше.

В один из дней мне выпал шанс воплотить ее в жизнь.

Мы с Кэтрин обедали, как всегда под тем же деревом. Погода все еще была летней, не смотря на прохладный ветер и прижившиеся, серые тучи на небе.

- Кэт, я... давно хотела тебя спросить, - обратилась я, к подруге стараясь быть не навязчивой. Она ни в коем случае не должна подумать, что я каким-то образом заинтересовалась им.

- Слушаю тебя, - пробубнила девушка с полным ртом. Я уже привыкла к ее чрезмерному аппетиту, она постоянно что-то жевала, хотя продолжала оставаться стройной.

- Мне кажется, Кайл меня за что-то невзлюбил. Ты видела, как он смотрит на меня — будто я его очень сильно обидела.

- Не обращай на него внимания, он сейчас со всеми так - отрезала она, покончив с бутербродом и начав рыться в сумке. Видимо в поисках еще чего-то съестного.

- Просто пытаюсь понять. Я видела, с другими он ведет себя более-менее нормально, по крайней мере, терпимо, а меня он откровенно не выносит.  Мне неприятно чувствовать его враждебность и не знать причины, -  она мгновенно посерьезнела, - прошу тебя, - не унималась я.

 - Как ты думаешь, почему мы переехали в этот большой мегаполис из маленького уютного городка?

Я лишь пожала плечами.

- Причем здесь это?

- Несколько месяцев назад умер наш отец,  - она посмотрела в небо, и оно отразилось в изумрудном зерцале ее прекрасной души. В глазах заблестели слезы, но она не заплакала, она сдерживала себя, - Мама не могла больше там оставаться. Он не был болен, его никто, - она запиналась, проглатывая слова, но я понимала, что она хотела сказать.

- О, Кэт прости меня. Зря я... - я уже не рада была этому разговору. Я не хотела доставлять ей боль воспоминаниями. У меня никогда не было родителей, Грейс заменила мне их. Даже боюсь представить, что со мной было бы.

- Нет, послушай, - теперь она просила меня, и я поняла — ей нужно было рассказать, облегчить душу, - просто в один день он не пришел домой,  а спустя несколько дней его нашли в лесу. Физически у него не было повреждений, врачи сказали, что он был абсолютно здоров, не считая того, что… - она не выдержала и заплакала - ...был мертв.

Пытаясь утешить, я притянула ее за плечи к себе. Положив голову мне на колени, Кэт забилась в рыданиях. Положив руку на ее голову, я легонько поглаживала слегка растрепанные рыжие волосы подруги, а сама в это минуту проклинала себя на чем свет стоит. Тут, откуда не возьмись к нам подбежал Кайл.

Откуда он взялся? Я даже не заметила, как он приблизился...

Парень, даже не взглянув на меня, приподнял сестру за плечи и, упав на колени, спрятал ее в своих объятьях.

Теперь, он был каким-то другим, не отчужденным как всегда. Тихо шептал ей что-то на ухо, успокаивая, будто защищая ее от смертельной опасности. Кэт продолжала всхлипывать ничуть, не удивившись его присутствию.

Даже мимолетом поймав его взгляд на себе, я увидела в смарагдовых глазах то, чего там раньше никогда не видела. В них было столько нежности, столько любви и ласки. Они были зеленее листвы молодого дерева и глубже океана, в котором мерцали звезды. Я утонула в нем. У меня едва не замерло сердце, чувствовала каждый удар своего пульса. Только на это мгновение, словно замерла в невесомости и не видела ничего кроме его глаз. Не чувствовала разбушевавшегося ветра в волосах, не слышала жалобного шелеста листвы, гомона остальных учеников. Даже пробившееся, впервые за неделю, яркое солнце, рядом с ним меркло. Если бы в этот момент рядом взорвалась бомба, я бы не заметила этого.

Когда он спрятал лицо, в волосах сестры целуя ее в макушку, контакт оборвался, и вдруг я поняла, что не дышу уже несколько минут и шумно вдохнула.

Что это такое... вот сейчас... что это было...?

- Прости меня, прошу Кэтрин, - я жутко разозлилась на себя, опомнившись. Мне хотелось сделать хоть что-то, как-то помочь. Но не успела я пошевелиться, как Кай снова посмотрел на меня, пригвоздив взглядом к месту, и молча покачав головой, попытался поднять сестру с земли. Он, держа ее за лицо, немного отстранил от себя, осматривая, а потом стал большими пальцами вытирать ей слезы под глазами. Она уже перестала плакать,  и лишь сбитое дыхание напоминало об этом. Они смотрели друг другу в глаза, будто вели безмолвный диалог. Я, быстро сообразив, достала из кармана платок, и неловко подойдя, протянула ей. Она с благодарностью посмотрела на брата и, повернувшись ко мне, искренне улыбнулась, беря платок. Ее глаза даже покраснев, не потеряли блеска.

Кайл же хоть и отпустил ее, но все равно обеспокоенно наблюдал.

- Прости, - обратилась она к нему. Мне это нужно было.

- Я знаю, - даже голос его изменился, он лишь немного басил и в то же время окутывал шелком.

Откуда он знает? Конечно, догадаться не трудно, почему она плакала, судя по ее словам, но как он оказался здесь? Я была уверенна, что мы здесь одни и его нигде нет поблизости. Он что ее чувствует?

Может, я покажусь занудной,  но я так и не поняла связи между их бедой и неприязнью Кайла ко мне. Я попыталась не думать об этом и не обращать внимания, как советовала Кэт. Если бы я, тогда еще ее послушала, и не приставала со своими дурацкими расспросами, она бы не плакала сейчас. Почему мне вообще так важно, что он думает обо мне?

- Тебе что-то нужно? - он снова на глазах менялся, становясь тем самым Кайлом. Его взгляд, мимолетом пробежавшись по моему лицу, ожесточился, а голос погрубел.

-  Все нормально, правда, - она продолжала улыбаться, - О Великий темный, - она что-то вспомнив, резко потянулась к своему рюкзаку и, достав оттуда зеркальце, стала разглядывать свой испорченный макияж.

Я растерянно смотрела на нее. Как она может так быстро перевоплощаться? И что это еще за «темный»?

Может, эта сцена было исключительно в моей голове, и на самом деле ничего этого не было? Минуту назад она плакала, а сейчас вот уже улыбается, с покрасневшим и мокрым от слез лицом. Она так мастерски одела эту маску, я даже начала сомневаться видела ли я ее настоящую.

Кайл ухмыльнувшись только одним уголком рта, посмотрел на сестру и, хмыкнув, развернулся, уходя прочь, пнув по дороге небольшой камешек.

- Кай? - прокричала она ему в спину.

- Да, знаю я, знаю, - помахал он рукой, не оборачиваясь.

Они, что читают мысли друг друга? Понимают все без слов? Я считала себя проницательной, но не настолько же.

Пока Кэтрин заново наносила боевой окрас, я молча наблюдала за ней. Не хотелось больше вопросов, пусть будет, как будет. Это не настолько важно.

Насколько они изменили мое существование, и даже возможно меня, своим появлением. Если раньше мою жизнь можно было сравнить с блужданием по серому, темному подвалу, сейчас это был тропический остров с нетронутым великолепием природы — цветы, яркие птицы.  Мне казалось, я знакома с ними всю жизнь, и тех серых клавиш моего сломанного рояля, будто не было никогда. Я не представляла больше своего существования без них. Даже необъяснимую враждебность Кайла, воспринимала как неотъемлемую часть своей жизни. Я понимала — это не навсегда и нужно ловить момент. Хватать обеими руками и держать покрепче. Не ждать конца, а наслаждаться процессом — просто быть.

- Вот и все, - вынесла вердикт Кэтрин, осматривая конечный результат, - Как?

- Отлично, ты как всегда прекрасна, - и я нисколечко не врала. Она вправду была очень красивой девушкой: в ее движениях было что-то кошачье — грациозное и легкое, слегка грубоватый, как и у брата, контур лица, придавал ей характера, а полные и чувственные губы которые всегда были безупречно подчеркнуты алой помадой, совершенны. Слегка вздернутый, аккуратный нос и бездонные зеленые глаза, которые умели смотреть в душу. Смуглая загоревшая кожа — я "бледная поганка" даже в подметки не годилась ей.

Обед заканчивался, и нам нужно было спешить на занятия. Когда мы шли к классу философии, подруга вдруг довольно серьезно спросила у меня:

- Тебе нравиться мой брат?

- Нет, что ты. Простой интерес, ничего личного? - не ее, а себя убеждала я.

Когда вошли в класс, еще многие не вернулись с обеда. Устроившись за партой, мы сидели молча. Кэтрин смотрела пустым взглядом в одну точку где-то на потолке, подперев подбородок рукой, и неосознанно водила пальцем по столешнице парты, рисуя какие-то закорючки. Она думала о чем-то, и я хотела знать о чем.

Тут в класс вместе со звонком вошел преподаватель — мистер Онье, аудитория сразу сменила шумный гомон на тихое перешёптывание. Это был мой любимый предмет, и я уважала мистера Онье не только за его почтенный возраст, а и за ясность его объяснений. Он один из немногих, кого хотелось слушать. Я не знала точно, но, кажется он француз, хотя говорил без малейшего намека на акцент. Это первый урок философии, в этом году — может он болел?

Учитель провел рукой на уровне наших лиц, в учтивом поклоне и все замерли. Каждый его урок, отличался от остальных неожиданными и увлекательными мини-представлениями. Одарив нас безупречной улыбкой, он направился к своему столу и достал стеклянную банку и тяжелый на вид деревянный ящик. Мы не могли видеть, что в нем и ждали с нетерпением продолжения.

Конечно, были и те, кто не обращал на все это внимание, тихонько занимаясь своими делами. Мистер Онье никогда не отвлекал их, наверно не считал их достойными своего внимания, до экзаменов. Такие обычно не задерживались в его классах и быстро отсеивались.

Продолжая интригующе улыбаться, он без единого слова начал перекладывать из коробки небольшие округлые камни, и аккуратно складывать их поплотнее в банку. Класс неотрывно наблюдал за процессом. Когда банка заполнилась, кто-то на передних рядах не громко выкрикнул:

- Вы их солить будете?

Преподаватель лишь рассмеявшись, ответил, - нет мистер Стоун. Я хотел спросить у вас всех: как вы думаете, эта банка полна?

Все утвердительно зашумели, а я подумала — нет, не может быть все так просто.

Он продолжая улыбаться. Немного откашлялся, и стал перекладывать из ящика в банку камешки поменьше, которые стали заполнять собой оставшееся пустое пространство. Закончив он спросил, - а теперь, банка полна?

Уже никто ничего не говорил, все молча наблюдали, не решаясь озвучить свои догадки.

Мистер Онье же, заметив перемены, вынул из ящика небольшой мешочек, затянутый на шнурок и стал засыпать в банку песок.

- Вот теперь она полна, - наконец завершил он и сев с облегчением в свое кресло, продолжил.

Теперь внимание вопрос: смог бы я положить в банку камни, если бы сначала засыпал в нее песок?

- Нет, не смогли бы, - раздалось рядом со мной, - Если бы банка была заполнена песком, в нее бы не уместились все камни.

Учитель привстал и удивленно посмотрел на мою соседку, - простите мисс, не могли бы вы назваться. Я что-то не припоминаю вас.

Кэт поднялась, - Кэтрин Райс сер, я новенькая.

- Отлично, - прохрипел он, поднимаясь с места и подходя к нам.

Я посмотрела на подругу, и она подмигнула мне.

- Как вы думаете, мисс Райс, какое отношение, произведенные ранее мной манипуляции с банкой и прочим, имеют к нашему уроку?

Кэтрин ни секунды не задумываясь, выпалила, - Камни и песок это ценности. Если ваша жизнь будет заполнена не существенным песком, для камней в ней больше не будет места.

Преподаватель с интересом рассматривал ее, он был явно поражен, - мне нравится ход ваших мыслей. Вы, конечно же, правы, - он несколько раз плеснул ладонями, аплодируя ей. Я надеюсь, вы задержитесь у нас.

Сказав это, он поковылял обратно и, взяв маркер, начал писать на доске тему занятия. Кэтрин, явно польщенная вниманием и похвалой, сияла улыбкой, садясь на место. Несколько пар глаз осуждающе и завистливо смотрели на нее — похвала мистера Онье много значила. Он был самым уважаемым преподавателем  и говорят, что у него наград и дипломов больше чем у самого декана.

- Молодец, - прошептала я Кэтрин, и мы стали снова слушать учителя.

- Сегодня я хотел бы рассказать вам о Царе Соломоне, - учитель сел за свой стол и, пролистав несколько страниц большой потрепанной книги, изрек:

- Царь Соломон, прославился своей мудростью и искусством дипломатии. По преданию он попросил у Бога дать ему «мудрое сердце» и тот дал ему это. Сама просьба отражает глубокую диалектичность мышления Соломона. Сущность его мудрости как раз и заключается в божественном соединении не соединяемого: чувств и разума.

Закрыв книгу, он обратился к нам:

- Самую популярную притчу о мудрости Соломона как морального судьи знают очень многие. Это суд над двумя женщинами, которые претендовали на одного ребенка. По одной из версий, одна из женщин удавила собственного ребенка и выкрала чадо у другой женщины. Мать ребенка уличила воровку, но та стала уверять, что она и есть истинная мать. У ребенка оказалось две матери, что было абсурдно. Каждая из них уверяла всех, что она настоящая мать. Как разрешить этот спор? Вести следствие, искать вещественные доказательства, доказывать правду в судебном заседании? Привели двух женщин и ребенка к Соломону. Тот выслушал мнения спорящих и вынес свой вердикт: разрубить ребенка пополам и каждой женщине дать то, на что она претендовала. Соломон знал, на что шел. Воровка согласилась на такую «дележку», поскольку ей было выгодно остаться «матерью», уйти от разоблачения и морального осуждения. Настоящая мать отказалась от такого предложения: «Она настоящая мать, пусть забирает ребенка». Она выдала свои материнские чувства, которые выше чувства собственности – жизнь родного чада дороже всего.

После он поднялся и начал писать на доске:

- Что на самом деле сделал Соломон? Попробуем проанализировать эту притчу о мудрости, с точки зрения базовых форм дианалитического консультирования.

Закончив он снова сел и продолжил.

- Таким образом, очень короткая интервенция с предложением невыполнимой задачи содержит в себе потенциально все 5 базовых форм консультирования. Дианалитическое интервью, как форма, основанная на «наивно-натуралистическом мышлении», здравомыслии и мудрости, содержит в себе все базовые формы, только в сжатом, потенциальном виде… - он говорил не совсем понятными словами, но с благоговением.

Этот человек посвятил жизнь раздумьям о великом. Не придает ли это самому ему некого величия.

Все оставшееся время мы обсуждали суждения Соломона и записывали терминологию.

Но у меня из головы никак не выходили несколько слов сказанные учителем:

«Она выдала свои материнские чувства, которые выше чувства собственности – жизнь родного чада дороже всего»

Мне от этих слов становилось не по себе, и внутри ворочался неприятный еж.

Почему?

Может по тому, что моя мама умерла, а я даже не помню ее?

Следующей по расписанию была физкультура, я относилась к ней равнодушно. Игры с мячом — волейбол, баскетбол или прочие занятия. Я все это делала, только по тому, что это занятие было обязательным, как и английский или выбор дополнительного языка который у меня стал французским, по просьбе Грейс. У меня не плохо, получалось играть в командных видах спорта, но чтобы это нравилось мне — нет.

Мне не нравилось беспокоиться за чью-то неудачу, и, как итог, за проигрыш всей команды. Придерживаться своего места на краю поля, при том, что все самое важное происходит у края сетки, к примеру. Быть в гуще событий и при этом ничего не делать, или делать, но совсем с минимальным участием.

Сегодня мы играли в вышибалу, или как говорила Миссис Конелли — учитель физической культуры - в бомбочку. Суть, выбить всех участников команды противника и не выбыть самому. По тебе попали мячом — выбываешь, поймал пас — продолжаешь воевать. Противостояние -  принцип каждой командной игры. Не иначе как скрытая подготовка к армии чинами правительства. Меня насмешила собственная догадка, и я рассмеялась вслух, нарушив тем самым тишину напряженного ожидания свистка. Так как мы уже стояли на разметке поля спортивного зала. Стоящие рядом девушки из моей команды, обернулись. Кэтрин была в команде противника, а ближе всех ко мне стояла Кассандра Полонини, и еще несколько девушек.

Кассандру я знала по прошлому горькому опыту. Так как теперь, я все время проводила с новой подругой, меня меньше цепляли в коридорах школы, и я даже было начала верить, что, наконец, перестала быть  объектом всеобщего презрения. Если раньше я ходила с воображаемой табличкой на лбу — "пни ее она слабая", то теперь надпись гласила — "осторожней, она дружит с новенькими". Школа это небольшой отдельный город, в котором малейшее отличие от большинства или отсутствие характера делает вас врагом, а врагов истребляют.

Эта жгучая брюнетка с маленькими глазками, обрамленными густыми ресницами была что-то на манер мафиози в нашем "городке" и ссора с ней означала ежедневную казнь и полное изгнание из общества. Я была в ее немилости с первого года обучения здесь, и только недавние перемены могли заставить меня забыть об этом презренном человеке. В ее сорокакилограммовом тельце, столько злобы и яда, что если бы развести, капли хватит на наполовину земного населения.

- Ты увидела что-то смешное? - повернулась она ко мне, явно приняв мой смешок на свой счет. Закрыла рот рукой, но было уже поздно.

Я дала ей повод, а это более чем достаточно. Она подошла ко мне.

- Не услышала ответа, - все смотрели теперь на меня как на смертницу. Кассандра здесь на большом счету, из-за родственных связей с деканом, и даже учителя не смели особо перечить ей. Я замерла, ища взглядом подругу. Хотела посмотреть на нее в последний раз, перед тем как меня сначала унизят перед всем классом, а потом и вовсе исключат.

- Слышишь, я к тебе обращаюсь? Или ты глухая?

Рядом прозвучал чей-то сдавленный смех, и мне стало так противно, что и словами не передать. Как назло, я начала смеяться еще громче, это была истерика. Даже зажавшая изо всех сил рука не помогала приглушить мой хохот, хотя на самом деле мне хотелось плакать. Тут дверь в зал с шумом открылась, привлекая всеобщее внимание и подарив мне несколько минут. Я пыталась придумать оправдание, ведь знала, так не закончится.

В зал вошла группа парней со своим учителем, который направился к миссис  Конелли. Пока они разговаривали, Кассандра прошипела мне:

 - Радуйся - тебе подарили час. Но после урока я тебя достану.

С этими словами она окинула меня в очередной раз своими грязно-серыми глазами и встала на свое место, заинтересовавшись толпой ребят которые все еще входили в зал.

Парни обычно занимались в разное с нами время, но видимо что-то произошло, и они сегодня  будут с нами.

Найдя взглядом подругу, я, натянуто улыбнувшись, помахала ей. Она, понятное дело, заметила случившееся, и зло поглядывала на ничего не замечающую Кассандру, со сжатыми кулаками, казалось, она с трудом сдерживает себя на месте. Я успокоила подругу, жестом показав, что все О.К.

Не хотелось, чтобы эта нелепая случайность испортила и ей жизнь в  новой школе. Судя по ее характеру, она бы уж точно нашла, что ей ответить.

 Смирившись с неизбежным, и стараясь не думать о том, что будет через час, я стала наблюдать за парнями ища повод отвлечься.

В нашей возрастной группе было намного больше ребят, чем девушек — чуть ли не в два раза. Они все еще входили и входили, как на подбор широкоплечие, высокие брюнеты и совсем немного русых, пара-тройка тощих или блондинов. И тут я чуть не потеряла сознание - одним из последних в зал вошел Кайл. Его огненная грива ярким пятном выделяла его среди толпы.  Он шел не спеша, с засунутыми в карманы шорт руками, оглядывая зал. Встретившись взглядом с сестрой, улыбнулся ей своей специфической улыбкой. Кэтрин подпрыгнула на месте, приветственно махая ему. В такой большой школе даже брат с сестрой могли подолгу не видеть друг друга, и, похоже, это тяготило их.

Они очень близки и мне не нравилось, что я была причиной некоторых их перебранок, как тогда с этим обедом. Ему не нравилось, что она проводила со мной так много времени.

Я оказалась права и, закончив разговор, учитель мальчиков удалился, а миссис  Конелли сообщила, что сегодня у нас будет парный урок. У меня душа упала в пятки, я не хотела, чтобы Кайл увидел мои "успехи".

Стоп, я же решила не обращать на него внимания, почему же это так трудно не думать о нем? Пока я его не вижу все отлично, но как только он появляется в поле моего зрения, словно окатывает ледяной водой. Начинаю вести себя совершенно нелепо. Почему он так влияет на меня?

Нет, ненужно на  него смотреть. Нет, Эва! Не смей думать о нем.

Он ничем не отличается от остальных, и ничего не значит для тебя. Ничего хорошего от этого не будет.

Я заставила себя смотреть в пол, и безумно заинтересовавшись паркетной кладкой, пропустила свисток, призывающий к началу игры. В меня тут же попали мячом, что позволило облегченно отправиться к скамейке, не поднимая глаз. Знаю, я буду наблюдать за Кэт.

Думая о брате буду смотреть на сестру. Вот дура, какая же я дура. Изо всех сил пытаясь не думать о Кайле, я сосредоточилась на девушке. Она уворачивалась от мячей легко. Обладала потрясающей реакцией и была необычайно гибка. Раз, она, даже подпрыгнув в воздухе, сделала идеальную растяжку, и приземлилась на ноги присев в другом прыжке, который нежданно перешел в колесо. Наверняка занималась ранее гимнастикой.

 На лаве, мне составили компанию уже большинство из обеих команд, и все до единой девушки наблюдали за игрой парней в баскетбол, тихо перешёптываясь и хихикая. Я не хотела смотреть туда, но моя голова не слушалась, магнитом притягиваемая я тянулась в сторону второй половины зала.

Вот он... какой же он божественно красивый в майке и шортах... он ведет мяч... обошел одного, другого, еще одного... идеальный прыжок... в полете у самой корзины его сбивает парень из команды противника. Но он, успев бросить мяч, попавший точно в корзину, падает на спину.

Я сорвалась с места.

- Не, - вырвался крик из горла, перекрывая весь шум в зале.

Абсолютно все, уставились на меня, включая и не успевшего подняться Кайла. Так как я сидела на высшей лаве, то возвышалась над всеми находящимися в зале учениками, застывшими на несколько бесконечных минут. Наступила такая тишина, что был слышен чей-то сдавленный кашель. Вся, сжавшись, осознав, что произошло, я закрыла лицо руками и села на свое место. Все снова начали заниматься тем, что и мгновение назад, девушки, сидящие рядом все еще поглядывая на меня, открыто насмехались.

Сегодня явно не мой день, Эва молю покинь свое тело, умри, провались сквозь землю. Я бы с радостью убежала. Плевать на учителя, но зал на время занятий закрывали. Боялась открыть глаза и увидеть смеющееся лицо Кайла или Кэтрин.

Как же мне было стыдно. В этот момент я сожалела, о том, что Кассандра не убила меня раньше - до этого позора. Ждать осталось не много и я, как только открыли дверь зала, одной из первых выбежала, направляясь в женскую раздевалку.

Так быстро я еще никогда не переодевалась. Еще до того как девушки заполнили душевую комнату я не уже закрывала свой шкафчик. Он как назло не защелкивался, и со злостью толкнув дверцу, очередной раз услышала заветный щелчок. Торопясь к выходу, и ощущая, как на меня смотрят десятки глаз, заплетаясь в собственных ногах, а поднять взгляд было для меня слишком.

Уже у самого входа, вдруг налетела на стену. Ее там не должно было быть. Потирая ушибленный лоб, пришлось поднять взгляд.

То, что я приняла за несуществующую стену, оказалось торсом Кайла. 

Почувствовала, как краснею и, пролепетав извинения, хотела обойти его но, он рукой преградил путь.

- Что? - огрызнулась я его улыбке.

Он смотрел на меня, будто подбирая слова.

- Мне нужно идти, - хотела жалобно пропищать я, что вышло весьма грубо.

- Мне понравилась твоя соло-акция группы поддержки, - он буквально светился, смотря на мои мучения сверху вниз, так как возвышался надо мной на пол головы.

- О, - наигранно протянула я, -  просто задыхаюсь от смеха.

Безуспешно попыталась отодвинуть его руку, тем самым показывая, что разговор окончен. Меня терзало двоякое чувство — злость на себя, за сегодняшний день, но и в то же время… он подошел ко мне, он разговаривает со мной. Определенно насмехается, но он улыбается, а ради его настоящей улыбки, а не того одностороннего оскала, это того стояло.

- Я серьезно, - продолжал он растапливать меня своим взглядом.

Что он делает со мной?

У меня сейчас закружится голова от нехватки кислорода, и я просто потеряю сознание упав прямо на него.

Дыши, Эва, дыши...

- Это просто всплеск эмоций. Я наблюдала за игрой.

Бог мой, что я несу? Это же полный бред.

- Любишь баскетбол? - недоверчиво сощурившись, спросил он, изучая мое лицо.

- Не так чтобы очень.

 Эва услышь меня. Ты уже достаточно сегодня набедокурила. Просто уйди.

Чего он добивается? Разве он не видит, что мне неприятна эта тема?

Проходящие мимо ученики удивленно смотрели на нас, а точнее на моего собеседника. Я вдруг вспомнила про Кэтрин и всем сердцем желала, чтобы она появилась здесь и дала мне повод уйти. Я никак не могла разобраться в своих чувствах. Мне снова одновременно хотелось остаться рядом с ним и в то же время уйти. Длительное молчание, явно дало мне понять, что разговор закончен, и мы попытались разойтись, хотя это было весьма затруднительным в настолько узком коридоре.

Кайл пропустил меня вперед, а я скромно улыбнувшись, словно средневековая девица, на ватных ногах отправилась домой, мысленно оставшись с ним.

У него, что раздвоение личности? То злится на меня, то улыбается.

Может, я чего-то не понимаю?

Пока шла домой, меня заинтересовал еще один вопрос, - куда испарилась подруга?

Когда я проходила мимо стоянки, там стоял только один мотоцикл, черный — Кайла. У Кэтрин "конь" был красный.